«Мы, глупые, думали, что ей там помогут...»

С татья об обстоятельствах смерти в Чебаркульской больнице Ирины Алексеевны Филипповой вызвала большой общественный резонанс. По телефону и в личном общении многие чебаркульцы делились своими впечатлениями от этой истории и рассказывали о других негативных случаях, которые произошли с ними или с их знакомыми и близкими людьми в этом же медицинском учреждении. Одно обращение поступило в редакцию в письменном виде. Мы публикуем его полностью.

«Обращаюсь в редакцию газеты «Южноуралец» с комментарием статьи «Это не мой пациент...» в № 26 от 02.07.2021. Я преклоняюсь перед редактором Александром Бовыкиным и всей редакцией «Южноуральца» за их смелость.

Пишу потому, что за 6 дней до смерти Филипповой И. А. в реанимационном отделении больницы города Чебаркуля скончалась моя дочь Бобовик Лариса Валерьевна, которой 15 июня, в день поступления в больницу, исполнилось 47 лет. Наша семья не хотела никуда писать, потому что мы не верим, что что-то изменится, тем более нашу Ларису не вернуть. Но всё, что описано Н. А. Сухановой, сестрой умершей Филипповой И. А. — один в один повторяет наш случай.

15 июня около 19 часов бригадой скорой помощи мою дочь Бобовик Ларису Валерьевну доставили в приёмный покой городской больницы города Чебаркуль в связи с жалобами на пульс до 130 ударов, низким давлением, одышкой, общим плохим самочувствием. Сопровождали и постоянно находились с ней её близкие: муж и дочь. Весь рассказ я веду с их слов, которые они могут подтвердить.

В течение часа в приёмном покое к ней никто не подходил. Очень нервничала бригада скорой помощи, потому что заканчивалась смена, а моя дочь всё лежала на их каталке.

Так как Ларисе становилось всё хуже, её муж, мой зять Бобовик В. А., только что не встал на колени: он умолял, извинялся и просил, лишь бы приняли жену в больницу. Тогда мы, глупые, думали, что ей там помогут. Так как дело не двигалось с места, зять позвонил главному врачу больницы Локтеву А. Е. и попросил помощи, так как никто из медперсонала не подходил. Александр Евгеньевич обещал помочь. После этого около 30 минут опять никто не подходил. Зять повторно позвонил Локтеву А. Е. и попросил принять в больницу, так как зять и внучка видели, что состояние Ларисы ухудшалось, а тем более она находилась в состоянии после операции. Александр Евгеньевич обещал помочь и положить её в реанимацию.

После последнего звонка подошла дежурный врач Ильина Т. А. Она включила громкую связь на телефоне, чтобы моя умирающая дочь, моя внучка, мой зять слышали её разговор с Бикбовой Ф. М. (заместитель главного врача). Флорида Мунировна в свойственной ей манере говорит: «Положи ты эту Бобовик до утра хоть куда-нибудь. Они уже достали своими звонками».

После этого дежурный врач приёмного покоя Ильина Т. А. начинает стыдить моего зятя: «Что вы как не все люди? Всё названиваете. Нет бы спокойно приехать, мы бы вас в инфекцию определили, там ремонт прошёл, хороший туалет. А вы со своим гастроэнтеритом столько людей дёргаете». Осмотр до сих пор никто не провёл. 

Дальше начинается просто ужас. В приёмный покой прибывает вторая бригада скорой помощи. Они закатывают на каталке мужчину. Он закрыт простынью, живой, но не двигается. Родных и близких его нет. Наша бригада скорой стоит здесь же. В приёмный покой ворвался мужчина в хирургическом костюме (это был реаниматолог Алимжан улу Айбек) и начал орать на бригаду скорой: «Зачем вы его сюда привезли?» и т. п., оскорблять сотрудников скорой медицинской помощи. От его крика сотрясалась вся больница. Молодой парень, член бригады скорой медицинской помощи, сделал ему замечание, что нельзя так разговаривать с женщинами — там чуть не началась драка. Фельдшер нашего экипажа скорой рыдает в голос. В это время в приёмном покое находились сотрудники полиции, которые сопровождали мужчину в алкогольном опьянении. Старший лейтенант полиции в жёсткой форме призвал к порядку реаниматолога Алимжана улу Айбека. Только после этого он успокоился. 

А всё это время в коридоре лежит человек под простынкой на каталке, чуть дальше тихо лежала на каталке моя дочь, молча слушала это всё и умирала. За всё это время не подошёл ни один медработник, чтобы оказать помощь. 

Потом моя внучка сама переодевала мою Ларису, никто не помог. И мы отправили её в реанимацию к реаниматологу Алимжану улу Айбеку умирать. 

В 23 часа того же дня зять узнал номер телефона реанимации и позвонил. Реаниматолог Алимжан улу Айбек разговаривал спокойно и уважительно. Он сказал, что состояние моей дочери стабильное, всё хорошо, завтра переводим в терапию. 

16 июня 2021 года зять и дочь приехали в больницу к 8 часам утра, привезли чистую одежду, всё необходимое. Зять позвонил реаниматологу Алимжану улу Айбеку, спросить про состояние и как передать вещи. В 08:00 он не ответил на звонок, в 08: 15 сказал, что он сдал смену, все вопросы к заведующему отделением реанимации Бочкареву А. А. На вопрос о состоянии Ларисы, он ответил, что ей стало хуже. Теперь мы понимаем, что Лариса уже была мертва и, наверное, давно. В это время все быстро занимались отчётной документацией. 

Зять с внучкой пошли к главному врачу А. Е. Локтеву с просьбой пропустить их в реанимацию. Он дал им в сопровождение Ф. М. Бикбову. Она довела их до дверей реанимации, зашла внутрь, и больше они её не видели. Через 30 минут зятю позвонил реаниматолог Алимжан улу Айбек и сказал, что у моей дочери остановилось сердце. 

Вышедший к зятю с внучкой заведующий реанимацией Бочкарев А. Л. сказал, что в 07:50 разговаривал с моей дочерью, всё было хорошо. А уже в 08:45 зятю по телефону сообщили, что Лариса умерла. 

Сегодня 21-й день со дня смерти Ларисы. У нас разрываются сердца, мы не хотим в это верить. Она так не хотела ехать в эту больницу, и сейчас мы корим себя за то, что отправили её туда. Мучаемся, думаем, как она провела последнюю ночь в своей жизни. И после прочтения статьи «Это не мой пациент...» я на 200% уверена в том, что к ней вообще никто не подходил, не оказывал ей ни малейшей помощи: она тихо лежала и умирала. 

В нашей больнице работают по принципу «Это не мой пациент», если это можно назвать работой. Непрофессионализм, хамское отношение к людям, вседозволенность, высокомерие, безнаказанность, бездействие — эти слова я хочу сказать медикам приёмного отделения и реанимации. 
Мне многие говорят: зачем тебе это надо? Всё равно ничего не докажешь, они ещё вас обвинят в случившемся. Я никому ничего не хочу доказывать. Мою дочь уже не вернёшь. Может, кому-то поможет моя боль и скорбь, убережёт. 

От своей семьи приносим соболезнования родственникам Филипповой И. А. Мы вас понимаем, потому что тоже перенесли весь ужас чебаркульской медицины.

Обо всём произошедшем на следующий день зять с внучкой сообщили главному врачу Чебаркульской больницы А. Е. Локтеву, на что он принёс свои соболезнования. 

Я знаю, что проверки следственных и надзорных органов дело бесполезное. Никто не привлечёт никого ни к какой ответственности за такое бесчеловечное отношение к людям в Чебаркульской больнице. Это не первый, не второй и не десятый подобный случай за последний год. Но я буду требовать: 

1. Установить видеонаблюдение в приёмном отделении. 
2. Провести проверку профпригодности врачей, работающих в реанимации и приёмном отделении Чебаркульской больницы. 
3. Провести проверку оснащения реанимации Чебаркульской больницы.
4. Довести до работников приёмного отделения Чебаркульской больницы сроки оказания медицинской помощи экстренно поступающим пациентам и потребовать от них неукоснительного соблюдения этих сроков.
5. Ношение каждым медицинским работников бейджа, на котором указаны его ФИО и должность. 
6. Руководство, которое не может организовать работу своих подчинённых, должно быть отправлено в отставку. 

06.07.2021 Гаврилова Н. С.»

От редакции: 
К сожалению, как мы видим, и как уже убедились многие на личном опыте, случай с  Ириной Алексеевной Филипповой не является единичным. Трагическая история Бобовик Ларисы Валерьевны в очередной раз подтвердила, что всё, о чём было написано в предыдущей статье — о хамстве и безразличии — соответствует действительности и, к сожалению, видимо, стало для некоторых сотрудников больницы Чебаркуля нормой. 

Хочу особо подчеркнуть, что мы не ставим своей целью максимально очернить репутацию больницы Чебаркуля и не пытаемся демонизировать её врачей. Убеждён, что там работает немало порядочных людей, хороших специалистов, которые ответственно относятся к своему делу и проявляют сострадание к своим пациентам. При этом не позорят звание врача, невзирая на условия труда и высокую нагрузку. Немало благодарностей в адрес таких докторов и младшего медперсонала опубликовано на страницах нашей газеты. Поэтому, конечно, нельзя «грести всех под одну гребёнку». Но работа приёмного отделения, отделения реанимации, отдельных сотрудников и руководства лечебного учреждения, мягко говоря, вызывает серьёзные вопросы. И мы, как СМИ, обязаны привлекать к этому внимание, чтобы ситуация всё-таки начала исправляться в лучшую сторону.

Александр Бовыкин